Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб

Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб

Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб (в святом Крещении — Роман и Давид) — первые русские святые, канонизированные как Русской, так и Константинопольской Церковью. Они были младшими сыновьями святого равноапостольного князя Владимира (+ 15 июля 1015). Родившиеся незадолго до Крещения Руси святые братья были воспитаны в христианском благочестии. Старший из братьев — Борис получил хорошее образование. Он любил читать Священное Писание, творения святых отцов и особенно жития святых. Под их влиянием святой Борис возымел горячее желание подражать подвигу угодников Божиих и часто молился, чтобы Господь удостоил его такой чести.

Святой Глеб с раннего детства воспитывался вместе с братом и разделял его стремление посвятить жизнь исключительно служению Богу. Оба брата отличались милосердием и сердечной добротой, подражая примеру святого равноапостольного великого князя Владимира, милостивого и отзывчивого к бедным, больным, обездоленным.

Еще при жизни отца святой Борис получил в удел Ростов. Управляя своим княжеством, он проявил мудрость и кротость, заботясь прежде всего о насаждении Православной веры и утверждении благочестивого образа жизни среди подданных. Молодой князь прославился также как храбрый и искусный воин. Незадолго до своей смерти великий князь Владимир призвал Бориса в Киев и направил его с войском против печенегов. Когда последовала кончина равноапостольного князя Владимира, старший сын его Святополк, бывший в то время в Киеве, объявил себя великим князем Киевским. Святой Борис в это время возвращался из похода, так и не встретив печенегов, вероятно, испугавшихся его и ушедших в степи. Узнав о смерти отца, он сильно огорчился. Дружина уговаривала его пойти в Киев и занять великокняжеский престол, но святой князь Борис, не желая междоусобной распри, распустил свое войско: «Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца!»

Так повествует об этом летопись (перевод Д.Лихачева): «Когда Борис, выступив в поход и не встретив врага, возвращался обратно, прибыл к нему вестник и поведал ему о смерти отца. Рассказал он, как преставился отец его Василий (этим именем назван был Владимир в святом крещении) и как Святополк, утаив смерть отца своего, ночью разобрал помост в Берестове и, завернув тело в Ковер, спустил его на веревках на землю, отвез на санях поставил в церкви святой Богородицы. И как услышал это святой Борис, стал телом слабеть и все лицо его намокло от слез, обливаясь слезами, не в силах был говорить. Лишь в сердце своем так размышлял: «Увы мне, светочей моих, сияние и заря лица моего, узда юности моей, наставник неопытности моей! Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, к кому обращу взор свой? Где еще найду такую мудрость и как обойдусь без наставлений разума твоего? Увы мне, увы мне! Как же ты зашло, солнце мое, а меня не было там! Был бы я там, то сам бы своими руками честное тело твое убрал и могиле предал. Но не нес я доблестное тело твое, не сподобился целовать твои прекрасные седины. О блаженный, помяни меня в месте упокоения твоего! Сердце мое горит, душа моя разум смущает, и не знаю, к кому обратиться, кому поведать эту горькую печаль? Брату, которого я почитал как отца? Но тот, чувствую я, о мирской суете печется и убийство мое замышляет. Если он кровь мою прольет и на убийство мое решится, буду мучеником перед Господом моим. Не воспротивлюсь я, ибо написано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать». И в послании апостола сказано: «Кто говорит: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец». И еще: «В любви нет страха, совершенная любовь изгоняет страх». Поэтому, что я скажу, что сделаю? Вот пойду к брату моему и скажу: «Будь мне отцом — ведь ты брат мой старший. Что повелишв мне, господин мой?»

И помышляя так в уме своем, пошел к брату своему и говорил в сердце своем: «Увижу ли я хотя бы братца моего младшего Глеба, как Иосиф Вениамина?» И решил в сердце своем: «Да будет воля Твоя, Господи!» Про себя же думал: «Если пойду в дом отца своего, то многие люди станут уговаривать меня прогнать брата, как поступал, ради славы и княжения в мире этом, отец мой до святого крещения. А все это преходящее и непрочно, как паутина. Куда я приду по отшествии своем из мира этого? Где окажусь тогда? Какой получу ответ? Где скрою множество грехов своих? Что приобрели братья отца моего или отец мой? Где их жизнь и слава мира сего, и багряницы, и пиры, серебро и золото, вина и меды, яства обильные, и резвые кони, и хоромы изукрашенные, и великие, и богатства многие, и дани и почести бесчисленные, и похвальба боярами своими. Всего этого будто и не было: все с ними исчезло, и ни от чего нет подспорья — ни от богатства, ни от множества рабов, ни от славы мира сего. Так и Соломон, все испытав, все видев, всем овладев и все собрав, говорил обо всем: «Суета сует — все суета!» Спасение только в добрых делах, в истинной вере и в нелицемерной любви».

Идя же путем своим, думал Борис о красоте и молодости своей и весь обливался слезами. И хотел сдержаться, но не мог. И все видевшие его тоже оплакивали юность его и его красоту телесную и духовную. И каждый в душе своей стенал от горести сердечной, и все были охвачены печалью.

Кто же не восплачется, представив перед очами сердца своего эту пагубную смерть?

Весь облик его был уныл, и сердце его святое было сокрушено, ибо был блаженный правдив и щедр, тих, кроток, смирен, всех он жалел и всем помогал.

Так помышлял в сердце своем богоблаженный Борис и говорил: «Знал я, что брата злые люди подстрекают на убийство мое и погубит он меня, и когда прольет кровь мою, то буду я мучеником перед Господом моим, и примет душу мою Владыка». Затем, забыв смертную скорбь, стал утешать он сердце свое Божьим словом: «Тот, кто пожертвует душой своей ради меня и моего учения, обретет и сохранит ее в жизни вечной». И пошел С радостным сердцем, говоря: «Господи Премилостивый, не отринь меня, на тебя уповающего, но спаси душу мою!»

Однако коварный и властолюбивый Святополк не поверил искренности Бориса; стремясь оградить себя от возможного соперничества брата, на стороне которого были симпатии народа и войска, он подослал к нему убийц. Святой Борис был извещен о таком вероломстве Святополка, но не стал скрываться и, подобно мученикам первых веков христианства, с готовностью встретил смерть. Убийцы настигли его, когда он молился за утреней в воскресный день 24 июля 1015 года в своем шатре на берегу реки Альты. После службы они ворвались в шатер к князю и пронзили его копьями. Любимый слуга святого князя Бориса — Георгий Угрин (родом венгр) бросился на защиту господина и немедленно был убит. Но святой Борис был еще жив. Выйдя из шатра, он стал горячо молиться, а потом обратился к убийцам: «Подходите, братия, кончите службу свою, и да будет мир брату Святополку и вам». Тогда один из них подошел и пронзил его копьем. Слуги Святополка повезли тело Бориса в Киев, по дороге им попались навстречу два варяга, посланных Святополком, чтобы ускорить дело. Варяги заметили, что князь еще жив, хотя и едва дышал. Тогда один из них мечом пронзил его сердце. Тело святого страстотерпца князя Бориса тайно привезли в Вышгород и положили в храме во имя святого Василия Великого.

После этого Святополк столь же вероломно умертвил святого князя Глеба. Коварно вызвав брата из его удела — Мурома, Святополк послал ему навстречу дружинников, чтобы убить святого Глеба по дороге. Князь Глеб уже знал о кончине отца и злодейском убийстве князя Бориса. Глубоко скорбя, он предпочел смерть, нежели войну с братом. Встреча святого Глеба с убийцами произошла в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска.

В чем же состоял подвиг святых благоверных князей Бориса и Глеба? Какой смысл в том, чтобы вот так — без сопротивления погибнуть от рук убийц?

Жизнь святых страстотерпцев была принесена в жертву основному христианскому доброделанию — любви. «Кто говорит: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец» (1 Ин. 4, 20). Святые братья сделали то, что было еще ново и непонятно для языческой Руси, привыкшей к кровной мести — они показали, что за зло нельзя воздавать злом, даже под угрозой смерти. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10, 28). Святые мученики Борис и Глеб отдали жизнь ради соблюдения послушания, на котором зиждется духовная жизнь человека и вообще всякая жизнь в обществе. «Видите ли, братия, — замечает преподобный Нестор Летописец, — как высока покорность старшему брату? Если бы они противились, то едва ли бы сподобились такого дара от Бога. Много ныне юных князей, которые не покоряются старшим и за сопротивление им бывают убиваемы. Но они не уподобляются благодати, какой удостоились сии святые».

Благоверные князья-страстотерпцы не захотели поднять руку на брата, но Господь Сам отомстил властолюбивому тирану: «Мне отмщение и аз воздам» (Рим. 12, 19).

Спустя некоторое время Святополк убил еще одного своего брата — Святослава. "И начал помышлять убить и других своих братьев и одному владеть всею землею Русской", свидетельствует летописец.

Однако княжение его оказалось непродолжительным. Князь Ярослав, собрав войско из новгородцев и наемников-варягов, двинулся на Киев и изгнал Святополка из Руси. Война между ними продолжалась четыре года (1015—1019), и в нее оказались втянуты скандинавы, поляки, венгры, печенеги. Решающее сражение между Святополком, приведшим огромную печенежскую рать, и Ярославом состоялось в 1019 году на реке Альте — на том самом месте, где был убит святой князь Борис. По рассказу летописца, перед началом битвы Ярослав воздел руки к небу и воскликнул, обращаясь к Господу: "Кровь брата моего вопиет к тебе, Владыко! Отмсти за кровь праведного сего, как отмстил Ты за кровь Авелеву…". Ярослав обращается с молитвой и к святым братьям: "Братья мои! Хоть и отошли вы телом отсюда, но молитвою помогите мне против врага сего — убийцы и гордеца". Целый день продолжалась кровопролитная битва, трижды полки сходились друг с другом, и лишь к вечеру одолел Ярослав.

Святополк же бежал с поля брани. И, как рассказывает летописец и автор "Сказания о святых братьях", когда бежал он, напала на него болезнь, так что ослабел он всем телом и не мог даже на коня сесть, и несли его на носилках. Святополк же подгонял слуг: "Скорее бегите! Скорее! Гонятся за нами! Вот уже догоняют нас!" И оглядывались слуги его вслед, и никто не гнался за ними. Не мог Святополк оставаться на одном месте. Так, гонимый Божьим гневом, пробежал он через всю землю Польскую и достиг некоего пустынного места, где и окончил неправедную жизнь свою. Есть могила его на том месте, и исходит от нее зловоние смрадное. "Все это устроил Бог в поучение князьям русским, — завершает свой рассказ летописец. — Если снова совершат они такое же злодеяние, то и наказание такое же примут, и даже большее".

Борис и Глеб первыми из русских были официально причтены к лику святых. Их прославление началось уже при князе Ярославе Владимировиче, когда у гроба святых мучеников стали совершаться чудеса: слепые прозревали, хромые начинали ходить. 2 мая 1071 года, при киевском князе Изяславе Ярославиче, мощи обоих братьев были перенесены в новую церковь. Вероятно, именно с этого времени устанавливается общецерковное празднование святым.

«С того времени, — пишет летописец, — затихла на Руси крамола». Кровь, пролитая святыми братьями ради предотвращения междоусобных распрей, явилась тем благодатным семенем, которое укрепляло единство Руси. Благоверные князья-страстотерпцы не только прославлены от Бога даром исцелений, но они — особые покровители, защитники Русской земли. Известны многие случаи их явления в трудное для нашего Отечества время, например, — святому Александру Невскому накануне Ледового побоища (1242), великому князю Димитрию Донскому в день Куликовской битвы (1380). Почитание святых Бориса и Глеба началось очень рано, вскоре после их кончины. Служба святым была составлена митрополитом Киевским Иоанном I (1008-1035).

Великий князь Киевский Ярослав Мудрый позаботился о том, чтобы разыскать останки святого Глеба, бывшие 4 года непогребенными, и совершил их погребение в Вышгороде, в храме во имя святого Василия Великого, рядом с мощами святого князя Бориса. Через некоторое время храм этот сгорел, мощи же остались невредимы, и от них совершалось много чудотворений. Один варяг неблагоговейно стал на могилу святых братьев, и внезапно исшедшее пламя опалило ему ноги. От мощей святых князей получил исцеление хромой отрок, сын жителя Вышгорода: святые Борис и Глеб явились отроку во сне и осенили крестом больную ногу. Мальчик пробудился от сна и встал совершенно здоровым. Благоверный князь Ярослав Мудрый построил на этом месте каменный пятиглавый храм, который был освящен 24 июля 1026 года митрополитом Киевским Иоанном с собором духовенства. Множество храмов и монастырей по всей Руси было посвящено святым князьям Борису и Глебу, фрески и иконы святых братьев-страстотерпцев также известны в многочисленных храмах Русской Церкви.

С рациональной точки зрения смерть святых братьев кажется бессмысленной. Они не были даже мучениками за веру в подлинном смысле этого слова. (Церковь чтит их как страстотерпцев — этот чин святости, кстати, не известен византийской агиологии.) Но святые братья приняли смерть в знак беспредельной любви ко Христу, в подражание его крестной муке. В сознании русских людей своей мученической кончиной они как бы искупали грехи всей Русской земли, еще недавно прозябавшей в язычестве. Через их жития, писал выдающийся русский писатель и историк Г. П. Федотов, "образ кроткого и страдающего Спасителя вошел в сердце русского народа навеки как самая заветная его святыня".

Потому-то и стали они едва ли не самыми почитаемыми святыми на Руси. "Присными заступниками земли Русской" называли святых братьев. Их образ незримо вставал перед князьями, когда те совершали какие-то недобрые дела: именем святых Бориса и Глеба освобождались от уз невинные, а иногда и прекращались кровавые междоусобицы. Спустя много лет и даже веков, когда на Русь нападали враги, образ святых князей, готовых добровольно принять смерть, помогал народу выстоять. В видениях и вещих снах они представали перед защитниками Отечества, готовые помочь своим "сродникам" — русским князьям.

ПЕРЕНЕСЕНИЕ МОЩЕЙ СВЯТЫХ СТРАСТОТЕРПЦЕВ, РОССИЙСКИХ КНЯЗЕЙ БОРИСА И ГЛЕБА Великий князь Киевский Ярослав Мудрый (1019 - 1054) глубоко почитал своих братьев, святых мучеников Бориса (+ 1015; память 24 июля) и Глеба (+ 1015; память 5 сентября). Было известно, что убиенный князь Борис погребен в Вышгороде, близ Киева. Вскоре были найдены святые мощи благоверного князя Глеба на Смядыни, неподалеку от Смоленска, откуда их перевезли по Днепру в Киев. Киевский Митрополит Иоанн I (1008 - 1035) с собором духовенства торжественно встретили нетленные мощи святого страстотерпца и положили в Вышгороде у храма святого Василия Великого, где находились мощи мученика Бориса. Вскоре место погребения прославилось чудотворениями. Тогда мощи святых братьев Бориса и Глеба были извлечены из земли и положены в специально устроенной часовне. 24 июля 1026 года был освящен построенный Ярославом Мудрым пятиглавый храм в честь святых мучеников. В последующие годы Вышгородский Борисоглебский храм с мощами святых страстотерпцев становится семейным храмом Ярославичей, святилищем их братской любви и совместного служения Родине. Символом их единения стало празднование перенесения мощей Бориса и Глеба 2 мая. История его установления связана с предшествовавшими событиями русской истории. 2 мая 1069 года вошел в Киев великий князь Изяслав, изгнанный с княжения за семь месяцев до этого (в сентябре 1068 года) в результате восстания киевлян. В благодарность за Божие содействие в установлении мира на Русской земле князь построил вместо обветшавшего храма, воздвигнутого в 1026 году, новый, "в верх один". На освящении его присутствовали два митрополита, Георгий Киевский и Неофит Черниговский, с епископами, игуменами и духовенством. Перенесение мощей, в котором участвовали все трое Ярославичей (Изяслав, Святослав, Всеволод), было приурочено ко 2 мая, это число и было утверждено для ежегодного празднования. Святослав Ярославич, княживший в Киеве в 1073 - 1076 гг., предпринял попытку сделать Борисоглебский храм каменным, но успел довести кладку стен лишь до восьми локтей. Всеволод (+ 1093) достроил церковь, но она в ту же ночь обрушилась. Почитание святых Бориса и Глеба сильно развилось в эпоху внуков Ярослава, приводя нередко к своеобразному благочестивому соревнованию между ними. Сын Изяслава Святополк (+ 1113) устроил святым серебряные раки, сын Всеволода Владимир Мономах (+ 1125) в 1002 г. тайно, ночью прислал мастеров и оковал серебряные раки листами золота. Но их превзошел сын Святослава Олег (+ 1115), знаменитый "Гориславич", упоминаемый в "Слове о полку Игореве". Он "умыслил воздвигнуть сокрушившуюся каменную (церковь) и, приведя строителей, дал в обилии всего, что нужно". Церковь была готова в 1011 году. Расписав ее, Олег "много понуждал и молил Святополка, чтобы перенести в нее святые мощи". Святополк не хотел, "зане не он создал ту церковь". Смерть Святополка Изяславича (+ 1113) вызвала в Киеве новый мятеж, который едва умирил Владимир Мономах, ставший в этом году великим князем. Решив скрепить дружбу со Святославичами совместным торжеством перенесения мощей в Олегов храм, он дал знать Олегу и Давыду (+ 1123). "Владимир, собрав сыновей, и Давыд и Олег со своими сыновьями пришли к Вышгороду. И все святители, игумены, черноризцы, поповство сошлось, наполнив весь город и по стенам градским не уместились". Наутро, 2 мая 1115 года, в Неделю жен-мироносиц, начали петь утреню в обеих церквах - старой и новой, началось перенесение мощей. При этом произошло своеобразное разделение: "и повезли на санях сначала Бориса, с ним шли Владимир, митрополит и духовенство". За ним на других санях повезли святого Глеба: "с ним шел Давыд с епископами и духовенством". (Олег ждал всех в церкви.) Это разделение соблюдалось и в дальнейших поколениях. Святой Борис считался небесным покровителем преимущественно Мономашичей, святой Глеб - преимущественно Ольговичей и Давыдовичей. Доходило до того, что Владимир Мономах в своем "Поучении", говоря о Борисе, не упоминает Глеба, а в роду Ольговичей, наоборот, ни одного княжича не назвали именем Борис. Вообще же имена Борис и Глеб так же, как Роман и Давид, были излюбленными во многих поколениях русских князей. Братья Олега Гориславича носили имена Роман (+ 1079), Глеб (+ 1078), Давыд (+ 1123), один из сыновей его носил имя Глеб (+ 1138). У Мономаха были сыновья Роман и Глеб, у Юрия Долгорукого - Борис и Глеб, у святого Ростислава Смоленского - Борис и Глеб, у святого Андрея Боголюбского- святой благоверный Глеб (+ 1174), у Всеволода Большое Гнездо - Борис и Глеб. Среди сыновей Всеслава Полоцкого (+ 1101) - полный набор "борисоглебских" имен: Роман, Глеб, Давид, Борис. Вышгородские святыни были не единственным центром литургического церковного почитания святых страстотерпцев Бориса и Глеба, распространенного по всей Русской земле. Прежде всего, существовали храмы и монастыри в конкретных местностях, связанных с мученическим подвигом святых и их чудесной помощью людям: храм Бориса и Глеба на Дорогожиче, на пути в Вышгород, где святой Борис, по преданию, испустил дух; Борисоглебский монастырь на Тме, близ Твери, где конь Глеба повредил ногу; обители того же имени на Смядыни - на месте убиения Глеба и на реке Тверце, близ Торжка (основан в 1030 г.), где хранилась глава святого Георгия Угрина. Борисоглебские храмы были воздвигнуты на Альте - в память победы Ярослава Мудрого над Святополком Окаянным 24 июля 1019 года, и на Гзени, в Новгороде - на месте победы над волхвом Глеба Святославича. Ольговичи и Мономашичи состязались в создании великолепных храмов святым мученикам. Сам Олег, кроме Вышгородского храма, воздвиг в 1115 г. Борисоглебский собор в Старой Рязани (почему и епархия называлась позже Борисоглебской). Его брат Давыд строит такой же в Чернигове (в 1120 г.). В 1132 г. Юрий Долгорукий построил церковь Бориса и Глеба в Кидекше на реке Нерли, "где было становище святого Бориса". В 1145 г. святой Ростислав Смоленский "зяложи церковь каменну на Смядыни", в Смоленске. В следующем году возник первый (деревянный) Борисоглебский храм в Новгороде. В 1167 г. на смену деревянному закладывается каменный, оконченный и освященный в 1173 году. Строителем церкви новгородские летописи называют Сотко Сытинича - былинного Садко. Святые страстотерпцы Борис и Глеб были первыми русскими святыми, канонизованными Русской и Византийской Церквами. Служба им была составлена вскоре после их кончины, составителем ее был святитель Иоанн I, митрополит Киевский (1008 - 1035), что подтверждают записи в Минеях XII века. Свидетельством особого почитания на Руси святых мучеников Бориса и Глеба служат многочисленные списки житий, сказаний о мощах, чудесах и похвальных слов в рукописных и печатных книгах XII - XIX веков.

01.08.2022