Воспоминания о возобновлении монашеской жизни в Аносино. К 30-летию возрождения

О возрождении Аносина Борисоглебского монастыря.
После разорения и закрытия в 30-е годы прошлого века Аносина Борисоглебского монастыря здесь была организована сельско-хозяйственная коммуна, которая просуществовала недолго, но название это бытовало среди аносинских жителей до 70-х годов 20 века.
В годы Великой Отечественной войны в ноябре-декабре 1941 г. линия обороны Москвы проходила через населенные пункты: Снегири – Рождественно – Падиково – Покровское, д. Аносино между последними, но ее немцы не смогли взять. Бои шли в 1 км от монастыря, подходы к д. Аносино были заминированы, колокольня монастыря взорвана, почти все дома жителей сожжены. В декабре фронт отодвинулся на запад, освободили г. Истру.
Бездомные аносинцы, в основном женщины, дети, старики размещались в помещениях монастыря, как говорили старожилы «в коммуне».
После войны на этой территории размещалась машинно-транспортная станция, а затем уцелевшие здания отошли объединенному колхозу «Россия». В 70-е годы здесь разместились медпункт, сельский клуб, общежитие (в келейном корпусе), в храме Димитрия Ростовского сельповский магазин, рядом была молочно-товарная ферма на 100 голов КРС и картонажный подсобный цех, в котором работало около 50 человек со всей округи. Еще сохранился старый яблоневый сад (уже не плодоносил).
В это же время вновь созданная строительная организация Истринская МПМК разместила в нынешней трапезной свое общежитие для рабочих, а также гаражи и мастерские.
В 80-е годы клуб и медпункт закрыли, магазин перебрался в новое здание, из колхозного общежития большинство семей переселили в центральную усадьбу – д. Покровское. От общежития МПМК после пожара остались только стены, от монастырских построек сохранилось немногое: часть ограды, помещение храма Димитрия Ростовского, келейный корпус и еще несколько полуразрушенных строений.
Хорошо помню мою встречу с архимандритом Спиридоном (Царство ему Небесное). Совершенно неожиданно в начале 90-х  на безлюдном шоссе П.Слобода – Покровское остановилась красная легковая а/машина, за рулем – монах, что само по себе для меня неожиданно, спрашивает: «Как проехать к Аносинскому монастырю (а это в другом направлении). После путанных объяснений, я вызвалась проводить до места. По дороге он рассказал, что приехал заниматься восстановлением монастыря.
По службе я была осведомлена о передаче территории монастыря Русской Православной Церкви, но мне казалось невозможно что-то возродить из руин и запустения. По воле Господа нашего Иисуса Христа, оказалось возможно. Трудами многих людей, при поддержке и участии местных, руководителей организаций, благотворителей за 10 лет монастырь вновь стал Аносинской пустынью. За короткое время были отселены жильцы из общежитий в благоустроенное муниципальное жилье, в ведение монастыря переданы с/х угодья, уцелевшие постройки территория, приехали сестры – монахини, послушницы и трудники с настоятельницей монахиней Варахиилой. Стали налаживать монастырский быт. Освятили церковь Димитрия Ростовского, где  стали регулярными службы.
Все это было ново и необычно для людей невоцерковленных, каковых было подавляющее большинство в округе.
Постепенно люди верующие  стали приобщаться к церковной жизни. Некоторые местные жители работали в монастыре: Таранда И.И., Семушкина В.В., Козочкина Н.Д. и др.
Трудами архимандрита Спиридона был открыт деревообрабатывающий цех, куда привлекли специалистов из Нахабино. Завели коров, теплицы, посадили сад. Одновременно шло строительство храма, ремонт помещений, благоустройство территории силами привлеченных строителей и др., построены современные инженерные коммуникации (водо, газо, электроснабжение), канализация.
Облик обители настолько изменился, что сейчас невозможно представить, с какой разрухи все начиналось.
Когда входишь на территорию монастыря с улицы – попадаешь в иной мир, тихий, благостный, умиротворяющий.
Не могу не упомянуть свою бабушку Равняличеву Елизавету Васильевну, простую крестьянку (умерла в 1973г.), которая говорила нам – детям: «Все вернется, Господь поругаем не бывает. Монастырь восстановят, а вы будете туда ходить Богу молиться».


Михарева Надежда Викторовна, глава администрации Обушковского сельского округа с 1982 - 2017 гг



Воспоминания монахини Павлы (Дюковой)

В конце июля я, инокиня Павла,  монахиня Елизавета, монахиня Варахиила и инокиня Леонилла приехали с Рижского монастыря по благословению Святейшего Патриарха Алексия II, старца Наума и игумении Магдалины открывать и возрождать монашескую жизнь в д. Аносино.
Монастырь был сильно разрушен. На территории монастыря находилась передвижная механизированная колона, Троицкий храм стоял без купола; окна, двери разбиты и только круглая часть храма была видна, все остальное под землей, вокруг храма стояли машины, в алтаре сидел рабочий, что-то там делал. Храм святителя Димитрия был использован под склад, там хранили цемент. Где сейчас богадельня, храма не было, в одной половине дома со стороны огородов жили мы в трех комнатах, без удобств, только свет был, с другой стороны второго этажа занимали жильцы, а вторая половина дома была когда-то кинотеатр и находилась в разрушенном состоянии. Где сейчас трапезная и игуменские покои, жили тоже люди. В остальных помещениях находились склады запчастей для машин и сельскохозяйственной техники. Где-то через месяц случился пожар и весь этот дом сгорел дотла. Жителям дали дома в деревне и других жителей выселили и мы наконец остались одни. Отец архимандрит Спиридон, который руководил восстановлением монастыря переоборудовал коровник и сделал там столярный цех, старец Наум прислал рабочих и началось возрождение обители. Сразу стали ремонтировать храм святителя Димитрия и уже на Рождество была первая служба. С регентских курсов Троице-Сергиевой Лавры прислали певчих, пришли и жители д. Аносино. Потом отремонтировали и больничный корпус, старец Наум стал присылать сестер, стали читать неусыпающую псалтирь, сами печь просфоры, работать стала церковная лавка. Служить к нам стал приезжать с г. Истры отец Петр и службы регулярно проводились в субботу, в воскресенье и в большие церковные праздники. В феврале нас посетил Патриарх Алексий II, пришлось «побегать» по всей деревне в поисках стульев, скатерти, посуды и т.д. Жители деревни с энтузиазмом нам помогали чем могли и продукты принесли. В общем мы встретили Патриарха на должном уровне, Я должна сказать, что жители деревни с первых дней как мы приехали приходили и предлагали свои услуги, приносили продукты. Председатель колхоза Михаил Алексеевич сразу прислал нам машину картофеля, бочку растительного масла, овощи. Иван Иванович тоже помогал нам, усмирял одного  парня, который здесь жил и немного нас обижал, и советом своим нам помогал в работе на огородах и в других делах. Потом о. Спиридон привез из дому корову, лошадь и привозил продукты из Лавры. Получили мы и гуманитарную помощь от Патриарха, И так постепенно стала возрождаться обитель, приходили новые сестры. С Павловской Слободы, с воинской части приехали ребята солдаты-саперы и откопали фундамент всего Троицкого Собора. Стал преображаться монастырь, стали приезжать паломники, туристы и разные люди, которые услышали о монастыре и приехали оказать посильную помощь.
Так прошло 5 лет, а потом старец Наум перевел меняв Хотьковский Покровский женский монастырь.

монахиня Павла (Дюкова), Покровский Хотьков монастырь


Схимонахиня Анна (Теплякова) пронесла любовь к Аносино через всю жизнь. Воспоминания дочери О.А.Тепляковой

Думаю, что уже в послевоенное время начались наши с мамой поездки в Аносино. Шли от станции Снегири через поля, луга, переходили Истру.
В монастыре мама была только послушницей. В инокини посвящали по обычаю лишь через семь лет. У игумении было правило: вновь поступавших она оставляла при себе минимум на две недели, чтобы, пока будущая послушница живет при игумении, познакомиться с новой сестрой, ее устроением, образом жизни, взглядами. При поступлении следующей сестры новая заменяла предыдущую на келейном послушании. Но когда пришла мама, она оставалась как младшая келейница при игумении до самого закрытия монастыря. Поэтому наблюдала всю его жизнь. И в девяностые годы она могла прекрасно вспомнить весь порядок в монастыре, а также имена и послушания большинства сестер (из 150 человек, она смогла поименно назвать 135, в Аносино жили тогда и исконно аносинские сестры, и скитянки закрытого Серафимо-Знаменского скита). Очевидно, служба при Матушке младшей келейницей, которую игумения посылала с поручениями то к одной, то к другой сестре, дало маме такой опыт. В монастыре ведь было не принято ходить по кельям, поэтому мама только вызывала сестру и с порога передавала ей игуменское слово. Также принимала мама и игуменских гостей, подавала чаек митрополиту Серафиму (Звездинскому), матушке схиигумении Фамари, многие здесь бывали.
Мама старалась каждое 6 августа приехать сюда, хотя здесь и могилок уже не оставалось почти . В поездках в Аносино маму чаще всего сопровождала инокиня Екатерина, с которой, будучи в монастыре, они вместе жили в одной келье более трех лет, и за это время никогда не было между ними ничего, похожего на неудовольствие. Мать Екатерина после закрытия монастыря жила в Новом Иерусалиме. Она была как мамина родная сестра. К маме приезжало очень много сестер из тех, кто жил близко к Москве, или приезжали в Москву, обязательно посещали нас. И я видела тех сестер, кротких, смиренных, они уже прошли тюрьмы, ссылки. По возвращении кто мог, уехал к родным, другие же устраивались помощницами к верующим людям около Москвы или в Москве, но «монашек» любили брать к себе и представители высшего общества, особенно артисты. Вот мать Екатерина жила у Капицы, был такой ученый большой. И влияние «монашек» на этих людей было очень велико, им всегда передавали записочки родных, чтобы поминать в церкви.
Мама очень любила обитель. Она хранила кирпич от алтарной стены Троицкого храма – и держала его всегда под подушкой, спала на нем. Что меня поражало во всех сестрах, которые к нам приходили, их всех объединяла большая любовь к Аносино. А у мамы была очень хорошая память – и начинались рассказы и воспоминания. А в последние годы они познакомились с архимандритом Амвросием со станции Балабаново. У него было благословение от владыки Доната Калужского на совершение монашеских постригов. И когда родители приехали к нему, и он узнал, что мама была послушницей в Аносино, то сказал: «Монастырем начинала, монастырем нужно и заканчивать, поговори со своим отцом Алексием» (папа был диаконом). Так мои родители приняли монашество.
У архимандрита Амвросия познакомились родители и с отцом Наумом. Мама много рассказывала про жизнь верующих в 30-е годы, как дежурили на станциях, отправляли передачки ссыльным. Отец Наум очень оценил маму за эти рассказы и часто потом стал приезжать к нам. Тогда только подписали открытие Данилова монастыря, а что дальше будет со всеми другими монастырями – об этом даже и думать было как-то не принято, потому что слишком крепка была советская власть. А отец Наум посвятил целый свой отпуск летний на то, что объезжал всю Московскую область и смотрел монастыри, те остатки, которые от них остались, находил людей, которые могли рассказать о них. Он приезжал к нам, часто с вечера, ночевал на сене, а утром продолжал объезд. Или приедет утром: «Мать Анна, вставай, поехали в Аносино!» Это было очень много раз. Почти раз в месяц приезжал. Заезжали к инокине Екатерине, потом она монахиней Варварой стала, в Новый Иерусалим, и ехали не только посмотреть, что здесь в Аносино делается, но и проведать могилку матушки Игумении (схиигумении Евгении) под Кубинкой в лесу. Несколько лет у мамы были тяжелые приступы, когда она не могла захватить воздух. Бывало, отец Наум приедет, мама лежит. Он говорит: «Поедем», а я: «Батюшка, ну куда – она целую неделю уже лежит, каждый день приступ, она и встать не может». «Нет, мать Анна, вставай!» Подойдет, накроет полой рясы, молится: «Ну вставай теперь, мать Анна!» - мать Анна встает. «Давай, собирайся скорей!». Я кричу: «Батюшка, дайте я хоть камфору на дорогу сделаю!» - «Не надо ей камфору». Я уж говорю сестре: «Людмила, поезжай с ними, мало ли что», - сама остаюсь с хозяйством (козы, куры). Смотрю на часы, считаю время. Давно уже вернуться бы должны, но все нету. Мне уже мысли страшные в голову лезут. Но к ночи приезжают – и мама будто и не болела – и проходит на этот раз приступ. Вот так почему-то Аносино он очень любил. Ну мама рассказала, что это был за монастырь, и он проникся особой любовью к Аносино, часто ездил сюда. И к Матушке (схиигумении Евгении). А Матушка схиму приняла уже после закрытия монастыря – предположительно, митрополит Серафим (Звездинский) ее постригал, он часто бывал в Аносино (это предположение вряд ли соответствует фактам – прим.редактора). А до этого она Алипия была. Умерла она 18 марта 1942 года. Жила после ссылки на станции Кубинка, там в лесу стояли две дачи москвичей. На одной даче их поселили с мать Антонией, которая никогда не оставляла Матушку. Матушка болела. Дача сгорела, приютил их лесник, там уже доживали. Мать Антония, воспитанница института благородных девиц, дворянка, ходила по деревням, собирала милостыню, чтобы пропитать Матушку. И вот 18 марта 1942 года она умерла. Интересно, какое же чудо было. Мама забыла эту дату, не знала ее. Кубинка была на оккупированной территории, никто не сообщил о смерти игумении. Поэтому мама не знала дату ее кончины. И вдруг после крестной, монахини Агнии, маминой подружки, мне достался Псалтирь. И там в самом конце написано: «Игумения Аносинского монастыря умерла 18 марта». Вот так мы узнали дату. Когда открылся монастырь, было получено благословение перенести ее останочки в обитель. Мы поехали тоже. Пока копали было тревожное чувство: а вдруг не там, вдруг потеряли? Но потом докопали до черного песочка, как понимаю, это оказался прах. И в нем лежали косточки удивительного цвета и удивительной сохранности. Ни на одной косточке не был поврежден верхний слой, все косточки ровненькие, очень красивого коричневого цвета. Мне подавали их, обмахивала кисточкой и аккуратно складывала. Потом их перезахоронили в монастыре у стен Троицкого собора.

Теплякова Ольга Алексеевна

05.08.2022