Роль Сохранной казны в хозяйственной жизни женских общин Московской епархии в первой половине XIX века

Чжэннань Чжао

Роль Сохранной казны в хозяйственной жизни женских общин Московской епархии в первой половине XIX века

Аннотация: Хозяйственная жизнь женских общин XIX века имела свои особенности. В статье рассматривается важный элемент хозяйственной жизни трех женских общин, возникших в Московской епархии в первой половине XIX века: бессрочный билеты Сохранной казны. На основе архивных материалов автор рассматривает, как общины приобретали билеты и как использовали проценты по ним. В конце XVIII — начале XIX века Сохранная казна уже стала одним из крупнейших кредитных учреждений в России. Банковская действенность также стала занимать активное место в церковной экономике. В статье отмечается, что в отличие от большинства монастырей, которые использовали билеты для приумножения капитала, билеты для женских общин в Московской епархии были, прежде всего, гарантией их выживания и последующего развития. Автор указывает, что структура хозяйственной жизни женских общин была достаточно простой. В случае с Московской епархии проценты по билетам нередко были даже единственным большом доходом. Таким образом, эта статья дохода в значительной степени определяла экономический уровень общин и являлась важной гарантией того, что вскоре после своего создания общины могли ходатайствовать на юридический статус и преобразовываться в монастыри, при условии, что они не получали поддержки из государственной казны. Автор отмечает, что женские общины в Московской епархии были результатом стремлением к традиционным духовным практикам, но их развитие с самого начала было тесно связано с новейшими экономическими факторами светского мира того времени.

Ключевые слова: женские общины, Сохранная казна, Аносинская община, Спасо-Бородинская община, Троице-Одигитриевская община, Московская епархия, хозяйственная жизнь женских общин, Русская православная церковь

Об авторе: Чжэннань Чжао
Аспирантка исторического факультета Московского Государственного Университета им. М. В. Ломоносова.
E mail: zznnatasha@gmail.com
ORCID: 0000–0002–2724–9741.


Zhengnan Zhao

The role of the Sopcharnaya Kazna in the economic life of the Women’s communities of the Moscow eparchy in the first half of the 19th century

Abstract: The economic life of the women’s communities of the XIX century had its own characteristics. The article deals with an important element in the economic life of three Women’s communities that emerged in the Moscow eparchy in the first half of the XIX century: perpetual tickets of the Conservation treasury. Based on archival materials, the author examines how the communities recived the tickets and how they used the interest on them. At the end of the 18th and beginning of the 19th century, the Sopcharnaya Kazna had already become one of the largest credit institutions in Russia. Banking activity also began to occupy a remarkable place in economic life of the church. The article notes that, unlike most monasteries at that time, which used tickets to increase capital, the tickets of the women’s communities in the Moscow eparchy were, above all, a guarantee of their survival and subsequent development. The author points out that the structure of the economic life of the women’s communities was quite simple. In the case of the Moscow eparchy, the interest on the tickets was often even the only item of great income. Thus, this item largely determined the economic level of the communities and was an important guarantee that soon after their establishment the communities could apply for legal status and transform themselves into monasteries, provided they did not receive support from the state treasury. The author notes that the women’s communities in the Moscow eparchy were the result of a desire for traditional spiritual practices, but their development from the very beginning was closely tied to the newest economic factors of the secular world of that time.
Keywords: women’s communities, Sopcharnaya Kazna, Anosin community, Spaso-Borodino community, Trinity Odigitrievskaya community, Moscow eparchy, economic life of women’s communities, Russian Orthodox Church

About the author: Zhengnan Zhao
Postgraduats student of the Department of History, Lomonosov Moscow State University.
E-mail: zznnatasha@gmail.com
ORCID: 0000–0002–2724–9741.

Хозяйственная жизнь женских общин в первой половине XIX века в основном развивалась в рамках общих закономерностей монастырского быта, но существовали и свои особенности, которые оказались скорее структурными и динамическими. Они были тесно связаны с необычным происхождением женских общин, а также с развитием экономики страны того времени.
Данная статья посвящена одной из ключевых статей дохода первых московских женских общин – процентам с билетов Московской сохранной казны Воспитательного дома, который был создан с благотворительными целями, но в ходе своего развития стал частью банковской системы Российской империи. Билеты Сохранной казны были инструментами пожертвований со стороны основателей и благотворителей женских общин, то есть не имели никакого отношения к государственной и церковной власти.
На начальном этапе образования общин проценты с билетов в отличие от земельных угодий, которые жертвовали многим монастырям, давали сестрам хотя и не огромный, но стабильный денежный доход. Опираясь на него, община могла выжить и получить покровительство государственной и церковной власти. Такое положение оказалось особенно характерным для женских общин Московской епархии в первой половине XIX века. В качестве предмета изучения мы выбрали три самых ранних московских женских общины, точнее, как они были названы тогда, женских общежития: Борисоглебское Аносинское, Спасо-Бородинское, и Троице-Одигитриевское. Что касается хронологических рамок, мы будем рассматривать период до их превращения в монастыри, но иногда будем затрагивать и первые годы после этого преобразования.
    Первые опыты изучения доходов монастырей появились уже в XIX веке. Д. И. Ростиславов указывает на важную роль кредитных учреждений в обеспечении роста денежных капиталов монастырей [Ростиславов, 1876]. В конце XX века П. Н. Зырянов также упоминает, что богатые монастыри часто хранили неиспользуемый капитал в Сохранной казне [Зырянов, 1999]. В диссертации, посвященной развитию московских монастырей второй половины XIX – начала XX века, Т. В. Балашова считает проценты с денежных капиталов одним из самых важных видов их дохода [Балашова, 2007]. Но они отдельно не рассматривают значение билетов для женских общин. Сами общины уже давно стали предметом исследования историков [Таисия, 1992; Емченко, 2002; Meehan-Waters, 1993], но пока нет работ, которые специально описывали бы их хозяйственную жизнь, не говоря уже о роли кредитных учреждений. Существует и ряд работ, посвященных истории избранных нами трех женских общин, в которых есть и описание их хозяйственной жизни[Фомин, Фомина, 1997; Маслов, 1862; Ефремов, 1994]. Кроме того, специальные произведения о Сохранной Казне позволяют нам понять модель работы этого института, и связи женских общин с историческим контекстом того времени [Фруменкова, 2003; Филимонов, 1876].
На основание документов из таких архивов, как ЦГА Москвы, и РГИА, мы рассмотрим получение и использование билетов Сохранной Казны женскими общинами Московской епархии в первой половине XIX века и постараемся определить их роль и значение для экономики общин.

Новые институты: развитие Сохранной казны и зарождение женских общин в Москве в конце XVIII – начале XIX века
    Московский Воспитательный дом был открыт 21 апреля 1764 года в Москве по инициативе И. И. Бецкого, который стал и его главным попечителем. Первоначально предполагалось, что это учреждение, созданное государством, не будет зависеть от казны, а станет содержаться на добровольные пожертвования населения [Фруменкова, 2003, 96]. Но вскоре стало ясно, что такой подход не будет способствовать нормальному функционированию Дома. В поисках новых источников финансирования с середины 1760-х годов Воспитательный дом начал заниматься кредитной деятельностью, и эта попытка оказалась весьма успешной: благодаря этому он не только освободился от долгов, но и получил возможность открыть отделение в Санкт-Петербурге [Фруменкова, 2003, 97]. В то же время в обеих столицах были созданы Опекунские советы как органы управления Домов, которые были наравне с Коллегиями.
    Дальнейшее расширение кредитной деятельности Воспитательного дома стало интересовать И. И. Бецкого. Началась работа по созданию специальных органов для этой цели. 20 ноября 1772 года было принято «Исполнительное учреждение Вдовьей, Сохранной и Ссудной казны» (далее «Учреждение»). В январе 1775 года Сохранная Казна официально начала свою работу [Филимонов, 1876, 268]. В «Учреждении» указано назначение каждой казны и их режим работы. В частности, Сохранная казна осуществляет одновременно две операции: принимает вклады от населения и выплачивает по ним проценты, а также выдает ссуды под залог недвижимости. В отличие от Вдовьей казны, которая только принимает вклады, и Ссудной казны, которая только выдает кредиты  [Фруменкова, 2003, 98–99], Сохранная казна имеет наиболее полные черты кредитного учреждения .
    Вклады в Сохранной казне делятся на срочные и вечные. Оба варианта связаны с билетом или его копией как единственным основанием получения процентов. В данной статье будут рассматриваться только вечные билеты. Годовая процентная ставка по ним первоначально составляла 5%, а затем была снижена до 4%.
    Т. Г. Фруменкова отмечает, что в конце XVIII века «привычки хранить деньги в банке еще не было». Поэтому первые вкладчики рассматривали передачу капитала в Сохранную казну отчасти как благотворительность. Эти люди были так или иначе связаны с Домом лично [Фруменкова, 2003, 101]. К концу XVIII века Сохранная казна, как депозитный банк, почти достигла монополии в стране [Бугров, 2012, 27]. К моменту передачи в Министерство финансов в 1860 году Сохранные казны уже были одними из крупнейших кредитных учреждений в России [Морозан, 2004, 106]. По мере роста оборота и увеличения числа вкладчиков их круг перестал ограничиваться благотворителями. Таким образом, Сохранная Казна как развитое коммерческое кредитное учреждение начала предлагать свои услуги всему населению, в том числе и церкви.
    В XIX веке кредитование начало занимать заметное место в церковной экономике. В своей монографии Д. И. Ростиславов указывает на множество способов получения монастырями доходов: субсидии из государственной казны, доходы от угодий, пожертвования богомольцев ради поминовения их души и т. д. Постепенно накапливаемый денежный капитал монастыри размещали в кредитных учреждениях и получали билеты. Это гарантировало относительно стабильный рост благосостояния монастырей [Ростиславов, 1876, 233]. В книге автор приводит конкретные данные, что позволяет нам получить приблизительное представление о размерах денежного капитала монастырей [Ростиславов, 1876, 243–249].
    Помимо приобретения билетов самими монастырями в XIX веке богомольцы, желающие сделать пожертвования, сами нередко стали выбирать для поддержки монастырей форму дарения бессрочных билетов. Известным примером является пожертвование А. А. Орловой-Чесменской всем монастырям страны в 1846 году (событие, о котором мы также будем говорить ниже). Московские монастыри среди прочих получали бессрочные билеты московской Сохранной казны. Кредитная экономика стала настолько важной для них, что превратилась в важную статью монастырского дохода. В середине XIX века в таких документах, как «Описи церковных и ризничных имуществ», который монастыри подавали в Синод, мы можем встретить отдельный раздел «билеты» наряду с землевладением, магазинами и другой недвижностью. Развитие кредитных учреждений в лице Сохранной казны сделало это явление возможным .
    Итак, в первой половине XIX века банковская деятельность Сохранной казны была связана с Церковью, которая накапливала капиталы. Эта деятельность сыграла особенно важную роль в хозяйственной жизни женских общин – нового религиозного института, зарождавшегося тогда в Московской епархии.
    Возникновение женских общин как общенационального явления, как предполагает В. В. Зверинский, было прямым результатом введения системы штатов монастырей в ходе секуляризационных реформ Екатерины II в 1764 году [Зверинский, 1890, XII]. С одной стороны, упразднение многих монастырей, особенно женских, привело к тому, что большое количество монахинь и послушниц потеряли место жительства. С другой стороны, строгий контроль в результате реформы на количество штатных мест в существующих монастырях, и ограничения на возраст пострижения, установленные при Петре I, затрудняли поступление мирян в существующие монастыри [Емченко, 2011, 213–219]. Движимые религиозным стремлением женщины спонтанно собирались и жили в соответствии с монастырским уставом. Эти сообщества известны как «женские общины» .
    И. К. Смолич определяет особенности развития женских общин: «В расцвете женских монастырей главную роль сыграл личный почин подвижниц, эти обители, можно сказать, вырастали сами, создавались народом без всякого содействия церковных властей». [Смолич, 1997, 293] Это утверждение также очень хорошо применимо к хозяйственной жизни общины – экономической системы, которая может обеспечить себя независимо от государственной поддержки.
    В истории возникновения различных общин фигуры благотворителей всегда занимают видное место. Можно сказать, что община существовала за счет трудов сестер и милостыни верующих. Но этих скудных и непредсказуемых доходов было недостаточно. В частности, когда община стабилизируется и начинается расширяться, всегда требуется больше денег: на приобретение земли, строительство келий, обслуживание общинной церкви, содержание многочисленных зданий общины и т. д.
    Возникновение трех первых женских общин в Московской епархии является типичным примером решения этой проблемы. Как отмечает Е. Б. Емченко, эти три общины были организованы «на собственные средства женщинами из аристократических и дворянских семей» [Емченко, 2006, 157]. Эти женщины-основательницы одновременно являлись и членами, и благотворителями общин. Они оказывали другим сестрам не только духовную, но и материальную поддержку.
    В документах, которые подавались в Синод для получения юридического статуса общин и их преобразования в монастыри, было указано финансовое положение общин. Важно было показать, что она полностью самодостаточна и не нуждается в содержании из государственной казны. Можно видеть, что помимо помощи благотворителей самым большим источником поддержки существования московских общин были вечные билеты московской Сохранной казны. Для анализа особенностей хозяйственной жизни московских общин целесообразно уделить достаточно внимания этому инструменту.

Билеты московских женских общин: получение и использование
    1. Борисоглебская Аносинская община. Как показано в описи церковного имущества за 1856 год (РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 2761. Л. 119–119об.), у Аносинской общины всего два билета Сохранной казны. Первый сделал возможным функционирование её церкви. Купив село Аносино, в 1810 году, княгиня Авдотья Николаевна Мещерская (впоследствии – игуменья Евгения) устроила церковь во имя Живоначальной Троицы как приходскую. Вместо земли, на содержание священников она внесла 8 000 рублей в московский Воспитательный дом (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 752. Д. 870. Л. 3). Клирики ежегодно получали процентные суммы в размере 400 рублей (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 752. Д.4658. Л. 2).
    Второй билет был направлен на содержание сестер общины. 30 января 1822 года, Княгиня Мещерская внесла 10 000 рублей в московский Опекунский совет в пользу Борисоглебской общины, с билета ежегодно получали 500 рублей (РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 2761. Л. 119–119об.). В ходатайствах о получении статуса общежития и о его преобразовании в монастырь этот билет был отмечен как важное условие для обеспечения жизни сестер (РГИА. Ф. 796. Оп. 102. Д. 362. Л. 2–2об., 32об.). Вместе с другими источниками дохода это позволяло ничего не требовать от государственной казны.
    Архивные документы дают нам представление об общих материальных условиях Аносинской общины. В упомянутом ходатайстве Княгиня Мещерская отмечает, что кроме билетов она предоставит этому духовному заведению «особой корпус на двенадцать саженях с расположением в оном достаточного числа келий, общей трапезой, кухни» и т. д., ещё и пахотную землю на 5 десятин, луг на 3 десятины (РГИА. Ф. 796. Оп. 102. Д. 362. Л. 1об.–2). Но очевидно, что эта земля не полностью обеспечивала жизненные потребности общины. В другом документе 1824 года, то есть уже после учреждения монастыря, мы находим список поставок, которые Анастасия Борисовна Озерова (дочь и наследница настоятельницы) должна была осуществлять в монастырь каждый год, включая муку, бобовые, солод, масло, мед, рыбу, дрова и т. д. (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 209. Д. 1286. Л. 2об.–3об.). Можно сказать, что структура экономической жизни общины была очень проста. Было очень мало статей дохода и основные жизненные потребности зависели от внешней поддержки. В этом случае был особенно важен стабильный доход, который приносили билеты.
    Билеты были переданы на хранение начальнице общежития, проценты по ним использовались только по ее усмотрению: например, чтобы «произвести поправку строения, или прибавить оное и в другом непредвидимом случае, к поддержанию и пользе заведения» (РГИА. Ф. 796. Оп. 102. Д. 362. Л. 2–2об.). Так, в 1824 году, игуменья Евгения подала прошение о снятии процентов за следующие два года для строительства «особого деревянного корпуса для трапезной и рукодельной» и чтобы «перенести корпус для келий на иное место» (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 209. Д.1259. Л. 1). Как видно из этого документа, игумение требовалось согласие Московской духовной консистории, прежде чем она могла получить проценты. Более того, оригинал билета тогда уже находился в Консистории, и монастырь мог взять только его копию в Опекунском совете.
Помимо регулирования снятия процентов церковные власти также напрямую контролируют использование процентов. В документе об учреждении Аносинского монастыря говорится о том, что он должен внести 150 рублей из процентов по второму билету на жалование поступившего духовенства (которое соответствовало статусу штатного монастыря третьего класса), что еще раз подчеркивает неучастие государственной казны в содержании монастыря. Таким образом, мы можем видеть явное увеличение вмешательства в управление хозяйственной жизнью общины со стороны церковных властей, которое является отражением постепенной трансформации общины из спонтанно сформировавшейся и первоначально более автономной организации в религиозный институт под управлением церковных властей, что характерно для синодального периода.
    Со строго хронологической точки зрения, такое вмешательство, произошло во время преобразования общины в монастырь. Однако между признанием общины и ее превращением в монастырь у Аносинского общежития прошло не более двух лет. Если продлить этот период, как в случае с двумя другими общинами, которые мы рассмотрим ниже, то влияние церковных властей становится более очевидным уже в «общинный период». Билеты Сохранной казны являются для нас отправной точкой для наблюдения за этим процессом.
    2. Спасо-Бородинская община. Возникновение Бородинской общины связано с войной 1812 года, в которой был убит генерал-майор А. А. Тучков. Его вдова, Маргарита Тучкова (впоследствии – игуменья Мария), решила построить церковь в память о муже и всех погибших на войне на месте гибели мужа — на поле Бородинского сражения. В 1817 году Тучкова получила в дар от императора Александра I 10 000 рублей ассигнациями, на которые и была построена церковь во имя Нерукотворного образа Спасителя (РГИА. Ф. 1049. Оп. 1. Д. 2396). Первоначально эта церковь «числилась придельной Рождественской церкви, что в селе Бородине». Она не имела своего духовенства, а «Рождественской церкви священником с причтом совершаемо было в ней по покойном господине Тучкове поминовение» (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 752. Д. 6803. Л. 15–15об.).
    Такое положение изменилось после того, как сформировалась община и развивалась в течение некоторого времени. 2 июня 1829 года Тучкова внесла в Сохранную казну 20 000 рублей ассигнациями, на которые она получила годовые проценты в размере 1 000 рублей. Из этой суммы 700 рублей были использованы для приглашения священнослужителей Можайского Лужецкого монастыря на богослужение в Спасской церкви, а оставшаяся сумма была передана Тучковой на нужды церкви и содержание зданий общины (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 641. Д. 54A. Л. 90).
    Четыре года спустя, готовясь к подаче заявления о получении Бородинской женской общиной юридического статуса, Тучкова положила в Сохранную казну еще 10 000 рублей ассигнациями, чтобы получать 400 рублей в год в виде процентов. Эти деньги были использованы на содержание сестер общины (РГИА. Ф. 796. Оп. 114. Д. 81. Л. 1об.). Кроме того, из этого заявления следует, что кроме двух билетов Бородинская община, как и Аносинская, не владеет никакой недвижимостью, которая могла бы приносить доход .
    Доходы Бородинской общины не претерпели значительных изменений до ее преобразования в женский монастырь в 1838 году. Судя по заявлению 1838 года о преобразовании в монастырь, экономика общины по-прежнему поддерживалась этими двумя билетами. При подготовке к преобразованию настоятельница попыталась найти дополнительный доход, но это было позже (ПСЗ, 1838, 1–2).
    3. Троице-Одигитриевская община в Верейском уезде. Из трех московских женских общин Троице-Одигитриевская пребывала в состоянии общины дольше всех (де-факто она существовала с 1826 года, общинный статус получила в 1841 году, а в 1856 году была преобразована в монастырь) — всего 30 лет. В течение данного периода благодаря активному общению старца Зосимы и покровителей общины это учреждение получало щедрую помощь от многих благотворителей , что позволило ему добиться большего благосостояния и более сложной структуры доходов, чем у двух предыдущих общин. Тем не менее билеты Сохранной казны все же занимали относительно важное место в этой структуре.
    С 1826 года, когда первые насельницы общины приехали в Москву и поселились в имении надворной советницы М. С. Бахметевой [Преподобный старец Зосима Верховский, 2006, 89–90], до 1841 года, когда община получила юридический статус, было накоплено определенное богатство. В 1839 году грузинская царица Тамара внесла вклад в московскую Сохранную казну для содержания Троицкой церкви, которая была построена на её средства как её домовая церковь в 1837 году (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 624. Д. 6. Л. 3об.). Сумма билета составляла 5 714 рублей 30 копеек серебром (20 000 рублей ассигнациями), годовые проценты – 228 рублей 57 копеек серебром , они будут употребляемы «на потребы и священно- и церковнослужителей». В то же время царица Тамара подробно изложила порядок распределения и использования процентов, процедуру их ежегодного получения, учет и контроль за расходованием денег и т. д. (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 624. Д. 6. Л. 10). В документе говорится, что хотя сестры, живущие рядом с церковью, не были прямыми бенефициарами билета, управление билетом осуществлялся ими (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 624. Д. 6. Л. 22–29).
    В 1840 году дочь Генерал-Майора девица Татьяна Леонтьевна Неклюдова объявила в своем духовном завещании, что билет на 500 рублей, который она подала в Опекунский совет, должен быть передан в Троицкую церковь, где она будет похоронена. Проценты на сумму 20 рублей передавались духовенству церкви «за поминовение» ее души и ее родителей (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 624. Д. 179. Л. 5).
    В 1841 году, в тот же год, когда община подала прошение о предоставлении ей юридического статуса, другой ее важный благотворитель, московский купец Семен Логинович Лепёшкин, передал ей билет Сохранной казны на 15 000 рублей ассигнациями. Кроме того, вдова московского купца Мавра Васильева Похомова просила Лепёшкина передать общине билет на 10 000 рублей ассигнациями. Проценты по обоим билетам используются для обеспечения группы женщин, которые живут рядом с вышеупомянутой церковью (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 624. Д. 179. Л. 5). Проценты по двум билетам могут быть сняты со Сохранной казны только с согласия Московской духовной консистории после обращения сестер общины (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 624. Д. 179. Л. 49–50). Мы нашли документы, в которых сестры общины (монастыря) обращались в Московскую консисторию с этой целью в последующие годы . Эти четыре билета записаны как важная составляющая экономического положения общины в документе, подтверждающем ее юридический, отправленном Синодом в 1841 году Московский Митрополиту Филарету (Дроздов) (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 259. Д. 36. Л. 2).
    К тому времени, когда в 1856 году Троице-Одигитриевская община подала заявление о преобразовании в женский монастырь, количество билетов, которыми она владела, всё увеличивалось.
    Благодаря знаменитому пожертвованию, сделанному Анной Алексеевной Орловой-Чесменской в 1846 году, Троице-Одигитриевская община, как и все другие московские мужские и женские монастыри, получила билет московской Сохранной казны стоимостью 5 715 рублей серебром с годовым процентом 228 рублей 57 копеек серебром (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 630. Д. 47. Л. 2, 8об., 51). В 1855 году умер упомянутый выше Семен Лепёшкин. В своем духовном завещании он оставил еще один билет для Одигитриевской общины на 10 000 рублей серебром с годовым процентом 400 рублей серебром (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 640. Д. 153. Л. 2об.). Кроме того, имелось несколько билетов «меньших капиталов», которые в сумме давали 75 рублей серебром в год .
Как отмечается в документе, поданном Троице-Одигитриевской общиной на преобразование в монастырь, общий годовой доход общины составил 2 067 рублей 85 копеек серебром (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 640. Д. 153. Л. 2об.). При этом различные билеты приносили в сумме 1 217 рублей 85 копеек серебром, то есть 58.89% всех доходов. Это наглядно свидетельствует о важной роли билетов.

Роль билетов и некоторые характеристики хозяйственной жизни московских женских общин
В первой половине XIX века три первые женские общины Московской епархии в поисках путей выживания и развития выбрали бессрочные билеты московской Сохранной казны в качестве основной гарантии жизнеобеспечения. На основании приведенных выше исторических фактов мы можем сделать некоторые общие выводы.
Подателей билетов можно назвать благотворителями общин. В случае с Московской епархией это были прежде всего их основательницы (если можно назвать грузинскую царицу Тамару основательницей Троице-Одигитриевской общины ), все из знатных семей. Кроме них среди благотворителей есть представители разных социальных классов, например, дочери Генерал-Майора, купцы, чиновники и даже крестьянин (ЦГАМ. Ф. 203. Оп. 642. Д. 66. С. 102–103). Это свидетельствует о широком социальном распределении клиентов Сохранной казны и о развитии готовности населения к сберегательной деятельности. Личности благотворителей общины также являются отражением подъема новых социальных групп в XIX веке, в частности купцов и мещан, чье богатство значительно выросло в этот период.
Для многих монастырей в XIX веке приобретение билетов в Сохранной казне было, как отмечает Д. И. Ростиславов, важным способом рационального распоряжения своим незанятым капиталом, то есть переходом от наличия излишков к увеличению богатства. Речь, по сути, шла о финансовых инвестициях. В отличие от них у московских общин не существовало предварительно накопленных капиталов, поэтому их билеты могли быть получены только за счет внешних грантов. Цель была иной — насущная необходимость обеспечить выживание.
Это подводит нас к еще одной очень важной функции билета — сокращению периода первоначального накопления капитала. Можно предположить, что без помощи благотворителей сестрам пришлось бы долго собирать первоначальный капитал для приобретения недвижимости, расширения общины и подачи заявления о получении юридического статуса. А на деле эти три московские общины прошли путь от начала сбора сестер до получения юридического статуса за недолгое время: 3 года, 7 и 15 лет. Таким образом, пожертвования недвижимости и билетов Сохранной казны от благотворителей фактически ускорили темпы развития общины, быстро подняв ее на уровень, позволяющий ей функционировать как полноценный религиозный институт. Между тем стабильный доход от билетов давал общинам уверенность в постоянном существовании и развитии в будущем.
Здесь мы можем вспомнить утверждение И. К. Смолича о том, что «главную роль сыграл личный почин подвижниц». Имеются в виду сильные религиозные чувства первых насельниц общин. То же самое можно отнести и к характеристикам хозяйственной жизни. Почин в виде пожертвования одного или нескольких благотворителей играл ключевую роль в развитии общины.
Возникает также вопрос, почему московские благотворители были склонны жертвовать именно билеты. По-моему, во-первых, играла роль географическая близость к московской Сохранной казне, многолетняя деятельность которой сделала жителей Москвы знакомыми со сберегательной деятельностью. Во-вторых, билеты – это более удобный в использовании продукт, требующий меньших инвестиций. В отличие от них земельные угодья постоянно требуют усилий для управления ими. И благотворителю гораздо проще зайти в банк и подписать билет, чем передать недвижимость (землю или лавки), что предполагает множество юридических процедур.
Стоит обратить внимание на экономическую структуру московских женских общин, которая была довольно простой. Как выше упоминалось, из отчетности первых двух общин видно, что билеты – единственная статья, по которой они получают стабильный большой доход. Ситуация с Троице-Одигитриевской общиной несколько сложнее. Помимо билетов у неё было два типа недвижимости, которые приносили доходы: ежегодный доход в 550 рублей серебром от сдачи в аренду земли под огороды  и ежегодная арендная плата в 300 рублей серебром от трех лавок в Москве . Однако проценты от билетов составили всё же более половины от общего дохода.
Конечно, мы не забыли, что помимо этих крупных доходов общины имели и другие повседневные доходы, такие как свечные, кошельковые, спорадические пожертвования богомольцев и т. д. Рассмотренные выше суммы доходов и долю билетов в них более точно следует отнести к категории «денежные капиталы и недвижность». Следует, однако, отметить, что, с одной стороны, большая часть оригинальных документов «общинного периода», в том числе приходо-расходные книги, утрачены и мы не имеем доступа к точным данным о годовых доходах. С другой стороны, эти повседневные доходы были более непредсказуемыми и, как правило, не такими большими, как стабильная основная часть дохода. Тот факт, что именно доходы с денежных капиталов и недвижности обычно перечисляются в документации для получения юридического статуса общины и монастыря, говорит о том, что они были по крайней мере наиболее стабильными источниками поддержки и в какой-то степени определяли общий экономический уровень. Поэтому мы можем использовать их в качестве основы для анализа экономической жизни общины.
Несмотря на то, что Троице-Одигитриевская община имеет для получения арендной платы на два объекта недвижимости больше, чем первые две общины, она не может сравниться с другими более крупными и старыми монастырями того же периода. Последние имели гораздо более крупные источники доходов. Что касается доли дохода от каждой статьи, то, как утверждает Т. В. Балашова в своей диссертации, для московских монастырей второй половины XIX – начала XX века аренда недвижимости и денежные капиталы – это две статьи, которые в наибольшей степени определяют уровень дохода. Из них доходы от земли, как правило, более важны [Балашова, 2007, 78, 87]. Однако в московских общинах первой половины XIX века мы видим обратное: доля дохода от билетов настолько велика, что именно она определяет общий экономический уровень.
Если сравнить три московские общины между собой, то их различная экономическая структура может отражать развитие общины как религиозной организации на разных этапах. Аносинская и Бородинская общины представляют собой начало формирования общин с относительно однородным составом доходов в виде билетов. По мере развития общин количество и разнообразие источников дохода увеличивается, меняется их структура и соотношение. Доля билетов, то есть чисто денежного капитала, уменьшается по сравнению с начальным периодом, как в случае с Троице-Одигитриевской общиной.
Цель использования процентов по билетам обычно обозначается его дарителем: «В пользу...» или «За...». Для московской общины это чаще всего было связано с поддержкой духовенства, содержанием церковных зданий, содержанием сестер и т. д. Билет Т. Л. Неклюдовой, упомянутый ранее, был единственным используемым для поминовения души благотворительницы и ее родителей. Интересно, что билеты с таким назначением встречаются в списках имущества других общин, но после их преобразования в монастыри. То есть на ранних этапах развития общины даритель был в первую очередь озабочен обеспечением сестер средствами к существованию.
Использование процентов, особенно после получения общиной юридического статуса, должно проходить под контролем Московской епархии. Как уже упоминалось выше, община должна получить согласие Епархии перед получением процентов. Оригиналы билетов также хранились в Московской духовной консистории. Это можно рассматривать в более широком контексте Синодального периода как проявление государственного управления монастырями.

Вывод
В конце XVIII века Сохранная казна родилась из благотворительного учреждения и стала одной из крупнейших кредитных учреждений России. Её банковская деятельность оказала широкое влияние, в том числе и на экономику Церкви. Но, когда речь заходит о связях церковной экономики (включая экономику женских общин) и Сохранной казны в первой половине XIX века, мы привыкли думать о последней как о чисто коммерческом кредитном учреждении, без учета ее собственных благотворительных целей. При этом, конечно, благотворители, выдававшие билеты Сохранной казны монастырям и общинам, могли рассматриваться и как использующие их для собственных целей. Таким образом, на этапе зарождения и развития российского банковского дела два элемента: кредит и благотворительность, всегда шли рука об руку.
В XIX веке мы видим в московских женских общинах тенденцию тяготения к традиционным духовным практикам: общежительному уставу, старчеству и аскетизму. В то же время, однако, их хозяйственная жизнь с самого начала была глубоко интегрирована с новейшими экономическими факторами светского мира, в частности с кредитной экономикой. Билеты Сохранной казны стали основой доходов общин.
Материал данной статьи ограничен первыми тремя общинами в Московской епархии, но он полезен для понимания развития женских общин в XIX веке как универсального явления. В национальном масштабе московские женские общины относительно рано возникли и получили юридическое признание. Поэтому их поиски и практика были новаторскими и могли стать предметом подражания для женских общин в других местах страны. Это касается не только юридического статуса , но и образа жизни. Чтобы сделать более точные выводы, необходимо учитывать специфические обстоятельства в других регионах.


Источники и литература

Источники
1. РГИА – Российский государственный исторический архив. Ф. 796. Оп. 102. Д. 362. Л. 1об.–2об., 32об.; Оп. 114. Д. 81. Л. 1–1об.; Ф. 834. Оп. 3. Д. 2761. Л. 119–119об.; Д. 2817; Ф. 1049. Оп. 1. Д. 2396;
2. ЦГАМ – Центральный государственный архив города Москвы. Ф. 127. Оп. 24. Д. 164. Л. 10–10об.; Ф. 203. Оп. 209. Д. 1286. Л. 2 об.–3 об.; Д.1259. Л. 1; Оп. 259. Д. 36. Л. 2; Оп. 624. Д. 6. Л. 3об., 10; Д. 33; Д. 35; Д. 179. Л.5. 49–50; Оп. 628. Д. 173; Оп. 629. Д. 127; Оп. 630. Д. 47. Л. 2, 8об., 51; Оп. 639. Д. 11; Оп. 640. Д. 153. Л. 2об.; Оп. 641. Д. 54A. Л. 90; Оп. 642. Д. 66. Л. 102–103; Оп. 752. Д. 870. Л. 3; Д.4658. Л. 2; Д.5545. Л. 3; Д. 6556. Л. 2; Д. 6803. Л. 15–15об.
3. ПСЗ (1838) – Полной собрание законов Российской Империи. Кн. 2. Т. XIII, № 10856. С. 1–2.

Литература
4. Балашова (2007) – Балашова Т. В. Московские монастыри в социо-культурной среде столичного города второй половины XIX – начала XX века. Диссер. Кан. Ист. Нау. М. 2007. С. 78, 87.
5. Бугров (2012) – Бугров А. В. Банковские операции Сохранных Казен воспитательных домов и приказов общественного призрения // Вестник банка России. № 65(1383). 2012. C. 27.
6. Емченко (2011) – Емченко Е. Б. Женские монастыри в России // Женщина в православии: церковное право и российская практика. / Е. В. Белякова, Н. А. Белякова, Е. Б. Емченко. М., 2011. С. 213–219.
7. Емченко (2006) – Емченко Е. Б. Православные женские общины в России в последней трети XVIII — начале XIX века // Вестник церковной истории. 2006. № 1. С. 151–161.
8. Ефремов (1994) – Ефремов А. Троице-Одигитриева Зосимова пустынь. // ЖМП. 1994. № 7/8. С. 67–70.
9. Зверинский (1890) – Зверинский В. В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. Т. 1. СПб., 1890. С. XII.
10. Зырянов (1999) – Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века. М., 1999. С. 90.
11. Маслов (1862) – Маслов С. 50-летие Бородинской битвы и Спасо-Бородинский монастырь М., 1862. 35 с.
12. Морозан (2004) – Морозан В. В. История Банковского Дела В России (Вторая Половина XVIII – Первая Половина XIX в.). СПб., 2004. C. 106.
13. Муравьева (2011) – Муравьева Л. А. Деньги и денежное обращение в России в первой половине XIX в. // Финансы и кредит. № 21(453). 2011. С. 71–80.
14. Преподобный старец Зосима Верховский (2006) – Преподобный старец Зосима Верховский. Творение. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 2006. С. 89–90.
15. Ростиславов (1876) – Ростиславов Д. И. Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. СПб., 1876. С. 235.
16. Смолич (1997) – Смолич И. К. Русское монашество. М., 1997. С. 293.
17. Таисия (1992) – Таисия, мон. Русское православное женское монашество XVIII–XX вв. Сергиев Посад: Свято-Троиц. Сергиева Лавра, 1992. 277 с.
18. Филимонов (1876) – Филимонов Д. Кредитные учреждения Московского Воспитательного дома // Русский архив. 1876. № 3. С. 265–276.
19. Фруменкова (2003) – Фруменкова Т. Г. Сохранная, судная и вдовья казна Петербургского Воспитательного Дома в Царствование Екатерины II // Предпринимательство и общественная жизнь Петербурга. Очерки истории. Вып. 2. СПб., 2003. С. 96–112
20. Фомин, Фомина (1997) – Фомин С., Фомина Т. (сост.) «Женская Оптина»: Материалы к летописи Борисоглебского женского монастыря. М., 1997. 719 с.
21. Meehan-Waters (1993) –Meehan-Waters B. Holy women of Russia. New York. 1993. 182 с.

02.06.2023